С таким вот локальным и кратковременным, но от этого не менее настоящим, приходом зимы мир как-то выцветает, темнеет и светлеет одновременно, исчезают яркие мазки. Люди становятся тёмными, потому что пришлось доставать вещи потеплее, город становится белым, потому что его заботливо укутали одеялом из сугробов. И краски кажутся совершенно лишними и глупыми в этом монохромном (ну, почти) мире.
А ещё сегодня была просто невообразимая метель. Наверное, именно такую устроила Снежная Королева, когда увозила Кая. Значит, где-то Герда опять осталась одна... Причём вьюжить продолжало и в троллейбусах, снежинки оседали на сидениях и волосах тех смельчаков, кто сегодня решился выйти без шапки, а пронизывающий ветер наигрывал на щелях очередную свою импровизацию.
А у нас отменили грамматику сегодня и завтра. На целую неделю можно забыть об английских временах. Упс, у меня ещё эссе по анализу. Забыть не получится...
Последние несколько дней сочиняю рассказы, додумываю отложенные до лучших времён мысли, разглядываю героев (ха, губу раскатал - так и дадут они себя разглядывать!), ибо скоро грянет новый виток НДП (ну, я надеюсь; обещали-то, что стартует 15 апреля, в день рождения Гумилёва, но что-то видимо не сложилось). В Грелке я учавствовать не стал, потому что тема мне совсем не приглянулась. Да и за три дня не написал бы я хороший рассказ, мне нужно время, чтобы развернуться, чтобы расписаться. Может быть, в следующий раз. А конкурс необычный и слегка безумный в плане обсуждения. После НДП слегка странно.
Сейчас вот сижу и выбираю между двумя цитатами. А ведь с утра сказал бы определённо!
Она не то говорила, не то пела, в лад покачивая головой, поводя плечами, словно плясала. Светловой любовался ее сияющим лицом и ничего не понимал из ее речей, да это и не казалось ему важным. Важнее смысла был звук ее голоса, ее улыбка, само то, что она есть на свете.
Белосвета вдруг опустила голову, по плечам ее пробежала дрожь, лицо помертвело, как от упавшей тени. Светловой подался к ней.
– Что с тобой? – тревожно спросил он и взял ее за руку. Ее тонкие пальцы показались ему холодными, и он крепче сжал их, надеясь согреть. – Тебе холодно?
– Сейчас еще холодно, – ответила Белосвета. Она говорила медленно, как в глубокой задумчивости, словно забыла о Светловое и не замечала, что он держит ее руку в своей. – Еще она близко... Оглянется – мне холодно...
– Кто она?
– Она... Старуха...
– Да какая старуха?
Белосвета так же внезапно вскинула глаза, и новый сноп голубых лучей ударил в лицо Светловою, так что у него захватило дух. Девушка казалась ему переменчивой, как тень плывущих облаков на бегущей воде, и тем сильнее ему хотелось узнать, кто она.
– Скоро Ярилин день! – быстрее заговорила Белосвета, и лицо снова прояснилось. – Тогда я буду хороша!
Елизавета Дворецкая "Утренний Всадник"
Собеседница Светловоя - Леля-Весна, только он об этом не знает.
Первый снег пал на Муми-дол хмурым утром. Он подкрался густой и безмолвный и за несколько часов выбелил всю долину.
Муми-тролль стоял на крыльце, смотрел, как зима пеленает землю в свой белый саван, и думал спокойно: «Вечером мы погрузимся в спячку». Ведь все муми-тролли делают так в ноябре (и, по правде сказать, это очень разумно, если кто-то не любит холода и темноты). Он закрыл дверь, неслышным шагом подошёл к маме и сказал:
– Идёт снег.
Туве Янссон "Шляпа Волшебника"