«Неужели вон тот — это я?»
Далёкий 2008 год. Начало мая. Скоро ЕГЭ и сочинение. Всем ни до чего. По моим внутренним ощущениям - Москва-река с тех пор утекла, не меньше.
После второго и последнего урока по современной литературе (ну, Толстая, даже Петрушевская с Битовым - ладно, но Вампилов!) я подошёл и спросил, почему же так мало? Ведь столько же авторов, столько же книг, столько же тектонических сдвигов?
Ответ был какой-то скомканный, с кивками в сторону жёстко заданной программы (это у преподавателя-то, который методически творил - и очень хорошо творил! - всё, что хотел), количества часов и прочей ахинеи. И. А. явно торопилась и куда-то, и отделаться от меня. Но последняя фраза, которую она бросила, застряла во мне инородным телом, душевной занозой навсегда. Она сказала: «Потом... критической же базы - нет».
И я очень жалею, что мне не хватило наглости помахать перед её носом «Миром фантастики», «Если», рецензиями Данилкина и Смирновой (критика, конечно, аховая, всё-таки в «Афише» одна была, другой есть книжные обозреватели, да и не знал я о них в тот момент; но какой-никакой, а ориентир), толстыми литературными журналами (которыми - точно могу сказать - интересуюсь больше тех, кому вроде как по профессии положено).
Сейчас бы - хватило.
Да только уже три года прошло.
Поэтому статья Наталии Поповой «Александр Грибоедов против Марии Ватутиной, или Нужно ли школьным учителям преподавать современную литературу» одновременно и лишнее расковыривание вот только недавно зажившей болячки, и бальзам на душу. Практически рижский.
Впрочем, смотрите сами:
«На мой вопрос, о творчестве каких современных писателей учителя хотели бы со мной поговорить, я получила в этом году удивительные ответы. Кто-то хотел обсуждать произведения Фазиля Искандера и братьев Стругацких, кто-то считал, что надо изучать прозу Чингиза Айтматова и Валентина Распутина, а одна учительница попросила поговорить о поэзии 50—70-х годов. В тупик слушателей поставил мой вопрос: “А сколько лет сейчас может быть поэту, активно печатавшемуся в 50-е годы и продолжающему писать поныне? И можем ли мы его творчество отнести к современной поэзии?” С одной стороны, учителям было понятно, что такой поэт скорее мертв, чем жив, но с другой — они же привыкли называть вторую половину XX века современной литературой. Да и как им по-другому относиться к этому периоду, если они большей частью преподают литературу XIX века, а институты окончили тридцать лет назад?»
После второго и последнего урока по современной литературе (ну, Толстая, даже Петрушевская с Битовым - ладно, но Вампилов!) я подошёл и спросил, почему же так мало? Ведь столько же авторов, столько же книг, столько же тектонических сдвигов?
Ответ был какой-то скомканный, с кивками в сторону жёстко заданной программы (это у преподавателя-то, который методически творил - и очень хорошо творил! - всё, что хотел), количества часов и прочей ахинеи. И. А. явно торопилась и куда-то, и отделаться от меня. Но последняя фраза, которую она бросила, застряла во мне инородным телом, душевной занозой навсегда. Она сказала: «Потом... критической же базы - нет».
И я очень жалею, что мне не хватило наглости помахать перед её носом «Миром фантастики», «Если», рецензиями Данилкина и Смирновой (критика, конечно, аховая, всё-таки в «Афише» одна была, другой есть книжные обозреватели, да и не знал я о них в тот момент; но какой-никакой, а ориентир), толстыми литературными журналами (которыми - точно могу сказать - интересуюсь больше тех, кому вроде как по профессии положено).
Сейчас бы - хватило.
Да только уже три года прошло.
Поэтому статья Наталии Поповой «Александр Грибоедов против Марии Ватутиной, или Нужно ли школьным учителям преподавать современную литературу» одновременно и лишнее расковыривание вот только недавно зажившей болячки, и бальзам на душу. Практически рижский.
Впрочем, смотрите сами:
«На мой вопрос, о творчестве каких современных писателей учителя хотели бы со мной поговорить, я получила в этом году удивительные ответы. Кто-то хотел обсуждать произведения Фазиля Искандера и братьев Стругацких, кто-то считал, что надо изучать прозу Чингиза Айтматова и Валентина Распутина, а одна учительница попросила поговорить о поэзии 50—70-х годов. В тупик слушателей поставил мой вопрос: “А сколько лет сейчас может быть поэту, активно печатавшемуся в 50-е годы и продолжающему писать поныне? И можем ли мы его творчество отнести к современной поэзии?” С одной стороны, учителям было понятно, что такой поэт скорее мертв, чем жив, но с другой — они же привыкли называть вторую половину XX века современной литературой. Да и как им по-другому относиться к этому периоду, если они большей частью преподают литературу XIX века, а институты окончили тридцать лет назад?»
-
-
23.06.2011 в 20:31-
-
23.06.2011 в 21:06-
-
24.06.2011 в 03:30Закон такой, что поделать....
-
-
24.06.2011 в 13:49современная литература "плоха" уже тем, что нет однозначного мнения, не на кого ссылаться и с критикой туго. Вот и глохнет литература.
*обалдев сего числа* чего-чего нет? А что я ровно сейчас дочитываю прямо с монитора? Тезисы шаламовской конференции, вообще-то. Если это не база...
А литературные журналы читать вообще не судьба, даже бесплатно, на magazines.russ.ru/
-
-
24.06.2011 в 14:25толстыми литературными журналами
Например? Какие сейчас есть? Мне мама рассказывала, что раньше дедушка выписывал, кажется, "Литературную газету", где были интересные кроссворды по художественным произведениям. Вот интересно, сейчас есть что-нибудь подобное?
-
-
25.06.2011 в 13:01-
-
26.06.2011 в 18:59