«Неужели вон тот — это я?»
Теперь уже не отвертишься. Теперь уже нельзя ссылаться на "We haven't learnt it. Yet.". Теперь уже нельзя пропускать артикли перед countables in singular. Теперь уже нельзя сказать "She want" и "I goes". Теперь уже я вроде как знаю грамматику английского языка. Потому что я сегодня её сдал.
Я только вчера вечером, около восьми, дописал свою часть вопросов из списка, а в одиннадцать распечатал сведённый файл. Я встал сегодня в половину пятого и в тёмной комнате начал учить эти чёртовы 124 вопроса. Практически с нуля. Я ехал через засахаренный город, через шоколадные предрассветные сумерки и прорабатывал, вгрызался в материал. Я сидел в университете, в жаркой аудитории, где мы сдавали экзамен, трясся от холода и судорожно, мелкими частыми вдохами перед смертью, заглатывал оставшиеся тридцать вопросов. Успел только десять. Я сдал грамматику, боже ты мой.
Я сдал эту damned, infernally loved English Grammar на четыре. Не хватило 17 баллов до пятёрки.
Я сдал грамматику.
Можно помирать.
Ненадолго только, а то к пяти мне снова в университет, проставлять зачёт. Хочешь, не хочешь, а придётся воскреснуть.
Я только вчера вечером, около восьми, дописал свою часть вопросов из списка, а в одиннадцать распечатал сведённый файл. Я встал сегодня в половину пятого и в тёмной комнате начал учить эти чёртовы 124 вопроса. Практически с нуля. Я ехал через засахаренный город, через шоколадные предрассветные сумерки и прорабатывал, вгрызался в материал. Я сидел в университете, в жаркой аудитории, где мы сдавали экзамен, трясся от холода и судорожно, мелкими частыми вдохами перед смертью, заглатывал оставшиеся тридцать вопросов. Успел только десять. Я сдал грамматику, боже ты мой.
Я сдал эту damned, infernally loved English Grammar на четыре. Не хватило 17 баллов до пятёрки.
Я сдал грамматику.
Можно помирать.
Ненадолго только, а то к пяти мне снова в университет, проставлять зачёт. Хочешь, не хочешь, а придётся воскреснуть.
